Особенность храма Малатеста в том, что он построен по уникальному проекту, в котором переплетаются архитектурные особенности античной эпохи, Средневековья и Ренессанса.
Изначально на его месте была церковь Девы Марии 9-го века. Спустя 4 столетия ее перестроили на готический лад и превратили в церковь Святого Франциска. И лишь в 15-м веке собор приобрел своей современный вид и стал служить усыпальницей знаменитого в Италии рода Малатеста.
Проектирование храма в честь своей третьей жены правитель Римини Сиджизмондо Малатеста доверил архитектору Леону Баттисту Альберти. За реконструкцию и внутреннее убранство собора отвечал скульптор Маттео ди Андреа де Пасти.
По проекту Альберти на вершине собора должен был располагаться величественный купол, аналогов которому нет в Италии. Но воплотить в жизнь планы зодчего не удалось. В 1460 году Малатеста отлучили от церкви и возведение собора приостановилось. А после его смерти многие сокровища храма были растеряны.
Храм Малатеста выполнен из мрамора и украшен многочисленными скульптурами. Особого внимания достойна фреска Пьеро делла Франчески «Сиджизмондо Малатеста перед своим небесным патроном» и распятие авторства великого итальянского художника Джотто, которыми украшен храм.
В семи часовнях, расположенных справа от входа в храм, погребены представители рода Малатеста. Здесь находится саркофаг самого Малатеста, трех его жен, гробницы нескольких предков, а также других знаменитых людей Римини.
Любопытно, что в храме буквально везде встречается монограмма SI, обозначающая первые буквы имен супругов Малатеста – Сигизмундо и Изотты. Также в храме часто можно встретить изображения слона и шиповника. В этом нет ничего удивительного, поскольку это символ рода Малатеста.
После Второй мировой войны усыпальница была почти полностью разрушена. Восстановить ее удалось лишь в 2000 году. Только тогда храм приобрел свой первоначальный вид.
Интересно, что о его существовании знали не только в Италии, но и за ее пределами. Упоминание этого места встречается даже в «Портрете Дориана Грея». Оскар Уайльд называет усыпальницу «культом постыдной страсти».